сочинения козьмы пруткова - Страница 22

К оглавлению

22

Не нужны нам никакие фермы-модели,

Были бы сводни и бордели.



75

Для нас овцеводство и скотоводство —

Это, господа, наше производство [1].

[1] Опять все это украдено. Все из моей речи, которую я говорил в день водосвятия.



76

Наш полковник, хотя не пьяница,

Но зато фабрится и румянится [1].

[1]  Ах, он прохвост! Если я когда и употреблял румяны, то, конечно, не для   лица,   а   ему   почему   знать.

77

Ах, господа! Быть беде!

Г. полковник сидит на биде[1].

[1]  Неправда. Никогда в жизни не сиживал.

78

Гг. офицеры! Шилды-шивалды!

Пустимтесь вприсядку, поднявши фалды[1].

[1]  Видно похвальное сближение с нижними чинами. Не забыть отнести к прогрессу.



79

Что бы нам, господа, взять по хлысту,

 Постегать прохожих на мосту?[1]

[1] Шалость, могущая навлечь неприятности. Справиться, было ли исполнено.



80

Тому удивляется вся Европа,

Какая у полковника обширная шляпа [1].

[1] Чему удивляться? Обыкновенная, с черным султаном. Я от формы не

отступаю. Насчет неправильной рифмы, отдать аудитору, чтобы приискал

другую.



81

Будемте, господа, стоять по чину,

 Пока адъютант выводит «Лучину» [1].

[1] Это когда мы ездили в Житомир на пикник.



82

Все у меня одеты по форме.

 Зачем мне заботиться о корме?[1]

[1] Если встретимся на том свете, посажу в нужник под арест на две

недели.



83

Господа, откроемте подписку,

Поднесем полковнику глиняную миску[1]

[1]  Отчего же глиняную? Неуместная шутка.



84

Если продуемся, в карты играя,

 Поедем на Волынь для обрусения края.



85

Или выпросим комиссию на Подоле

 И останемся там как можно доле [1].

 [1]  Я и сам не прочь, но, говорят,   все места розданы.  Следовало бы распространить   и   на   остальные   губернии.




86

Начнем с того обрусение,

Что каждый себе выберет имение.



87

Действуя твердо и предвзято,

Можно добраться и до майората.



88

Хоть мы русское имя осрамим,

 Зато послужим себе самим.



89

Те, кто помещиков польских душили,

Делали пробу in anima vili.



90

Когда совсем уж ограбим их,

 Тогда доберемся и до своих.

91

Держаться партии народной

И современно и доходно.

92

Люблю за то меньшую братию,

Что ею колю аристократию.



93

Хорошо ловить рыбу, где ток воды мутен.

Да здравствует Черкасский и Милютин![1]

[1] Совершенно сбился с толку. Тут нет ничего военного. Боле относится к гражданской   деятельности.

94

Сегодня не поеду на развод,

У меня немного болит живот.



95

Даже с трудом на ногах стою —

Принести мне бобровую струю.



96

Шум в ушах, и на языке кисло,

 Нижняя губа совсем отвисла.



97

Уж не разбит ли я параличом?

 Послать за полковым врачом.




98

Спереди плохо, сзади еще хуже,

Точно сижу я в холодной луже.



99

Не надо боле ни лекарств, ни корму,

Оденьте меня в парадную форму.



100

Ширин, вырин, штык молодец —

 Не могу боле — приходит конец...[1]

[1] Нечего сказать, умер как солдат. Приказать слабосильной команде, чтоб похоронила его с почестями. Отменяю прежнее приказание и позволяю Герасиму поминать. Соорудить над его могилой небольшой памятник, в виде кивера, с надписью: «Был исправен». Издержки разложить на покупку муки, а также наверстать уменьшением привара к солдатским пайкам. Остаток от расходов в кассу не класть, передать мне лично.




Церемониал погребения тела в бозе усопшего поручика и кавалера Фаддея Козьмича П…

Составлен аудитором вместе с полковым адъютантом 22-го февраля 1821 года в Житомирской губернии, близ города Радзивиллова.

Утверждаю.     Полковник[1]



1

Впереди идут два горниста,

Играют отчетисто и чисто.

2

Идет прапорщик Густав Бауэр,

 На шляпе и фалдах несет трауер.

3

По обычаю, искони заведенному,

 Идет майор, пеший по-конному.

4

Идет каптенармус во главе капральства,

Пожирает глазами начальство.

5

Два фурлейта ведут кобылу.

 Она ступает тяжело и уныло.

6

Это та самая кляча,

На которой ездил виновник плача.

7

Идет с печальным видом казначей,

 Проливает слезный ручей.

8

Идут хлебопеки и квартирьеры,

Хвалят покойника манеры.

9

Идет аудитор, надрывается,

 С похвалою о нем отзывается.

10

Едет в коляске полковой врач,

 Печальным лицом умножает плач.

11

На козлах сидит фершал из Севастополя,

Поет плачевно: «Не одна во-поле...»

12

Идет с кастрюлею квартирмейстер,

Несет для кутьи крахмальный клейстер.

13

Идет майорская Василиса,

Несет тарелку, полную риса.

14

Идет с блюдечком отец Герасим,

Несет изюму гривен на семь

15

Идет первой роты фельдфебель,

Несет необходимую мебель.

16

Три бабы, с флером вокруг повойника,

Несут любимые блюда покойника:

17

Ножки, печенку и пупок под соусом,

Все три они вопят жалобным голосом.

18

22